Сын Героя Советского Союза Никиты Гомоненко живет возле памятника отцу

Капитан Николай Гастелло к тому времени уже совершил свой получивший широкую известность подвиг, и шедшие на смерть летчики, наверное, знали об этом… Но, думается, не желание повторить подвиг мужественного капитана, кстати, служившего в соседнем полку, заставило их спикировать на переправу, по которой на левый берег Днепра переправлялась живая сила и техника противника. Не Гастелло стоял у них в последнюю минуту перед глазами. Совсем еще юные неженатики стрелки Мирза Пулатов, Владимир Карпов и командир экипажа Иван Вдовенко, наверное, думали о родителях, ждавших их с войны… А 27-летний Никита Гомоненко — о молодой красавице жене Феофиле и двух детях — Галине и Сашке…Он тоже родился 16 апреля, за два месяца до начала войны…

В то время, когда бомбардировщик, уносящий в бессмертие свой экипаж, спикировал на понтонную переправу, семья лейтенанта Гомоненко находилась в Изюме, что под Харьковом. Они были родом отсюда — и Никита, и его красавица-жена. Потому, когда началась война, заставшая Феофилу с детьми в Новочеркасске, где дислоцировался 81-й дальнебомбардировочный полк, и когда летчиков перебросили в Украину, на семейном совете решили, что ребятишкам будет лучше на Харьковщине. Маленький Сашко, конечно же, не помнит того дня, 31 августа, когда к ним домой прибежала мамина подруга, работавшая на почте. Возле почты был установлен громкоговоритель, передававший сводки Совинформбюро.

— Фила, там о Никите передают! Его самолет спикировал на вражескую переправу у города Д. Все погибли…

У 23-летней Феофилы случился инфаркт… На следующий день о подвиге экипажа бомбардировщика под командованием младшего лейтенанта Вдовенко напечатала «Правда». С этой газетой и направилась в военную комендатуру державшаяся за сердце Феофила. Ей нужно было в Новочеркасск — узнать о муже: вдруг в «Правде» что-то перепутали и он жив, а если нет — забрать вещи, в том числе и Никитины, чтобы хоть что-нибудь осталось на память, кроме самой памяти…«Женщина, вы соображаете? Нам войска, технику отправлять надо. Не до вас…», — ответили Феофиле в комендатуре. И все же она добралась до Новочеркасска — с помощью незнакомых летчиков, которые в обход комендатуре посадили ее в самолет. Феофила показала им газету и сказала «Хотунок». Это было название аэродрома, с которого столько раз взлетал ее Никита. И летчики поняли, что Феофила — действительно, жена геройски погибшего штурмана Гомоненко.

Она прибыла в Новочеркасск 10 сентября и узнала, что в живых уже нет трети полка… «Мы отправили документы на присвоение вашему мужу звания Героя Советского Союза», — сказал Феофиле комиссар полка майор Исупов.

Грамота как память о муже

Много позже кто-то из знакомых Александра Никитовича нашел в выложенном в Интернет архиве Министерства обороны РФ наградной лист на лейтенанта Гомоненко и распечатал его. С трепетом прикоснулся Александр Никитович к последней страничке биографии своего отца. «За мужество, геройство, презрение к смерти, за безграничную любовь к Родине тов. Гомоненко достоин высшей правительственной награды — звания Героя Советского Союза», — написали в наградном листе командир 81-го полка Самохин, комиссар Исупов и начштаба Кузьмин. «Достоин звания Героя Советского Союза», — подтвердили командир 50-й авиадивизии Лебедев и комиссар Цыбенко. «Согласен» — начертал на документе командующий авиацией дальнего действия генерал-лейтенант Голованов. В Москве тоже согласились с этим. 20 июня 1942 года Указом Президиума Верховного Совета СССР лейтенант Гомоненко был посмертно удостоен звания Героя Советского Союза. Звание Героя получил и Иван Вдовенко. Владимир Карпов был награжден орденом Ленина, Мирза Пулатов — орденом Красного Знамени.

Когда узнала об этом мама, Александр Никитович уже и не помнит. Не помнит он и того, как пряталась его семья под Харьковом от своих же соотечественников, способных донести на семью Героя фашистам. В 1942 году о присвоении высоких наград летчикам героического экипажа напечатала «Красная Звезда», а многие на Харьковщине знали Феофилу и ее детей… По мнению Александра Никитовича, их спасло то, что Харьков три раза переходил из рук в руки, за город шли ожесточенные бои, и карательные отряды так и не обосновались в нем…

Зато Александр Никитович хорошо запомнил день Победы… После этого и началось осознание себя в жизни и узнавание отца. В 1948 году на имя матери пришло письмо от Председателя Президиума Верховного Совета СССР Николая Шверника. Второй после Сталина человек в Советском Союзе, обращаясь к матери по имени-отчеству, писал: «Посылаю вам грамоту о присвоении вашему мужу звания Героя Советского Союза для хранения как память о муже-герое, подвиг которого никогда не забудется нашим народом». Феофила Егоровна положила грамоту на почетное место и в который раз подумала о том, чем кормить детей… Семья Героя Советского Союза Никиты Гомоненко голодала, и никому не было дела до того, где и как добывает средства к существованию вдова летчика, «подвиг которого никогда не забудется нашим народом». Подрастая, Александр начал спрашивать себя: неужели вечная память об отце, обещанная от имени всех советских людей большим политическим деятелем из Москвы, живет только в сердце его матери, сестры и его собственном?.. Когда Александру было 12 лет, он узнал о том, что направленные ему и сестре из столицы нашей Родины путевки в Артек «потерялись» где-то в пути. Но тогда ему было обидно лишь за себя и сестру. И только много лет спустя, с личностным и гражданским становлением Александра Гомоненко, он почувствовал обиду за Державу, столь равнодушно отнесшуюся к детям героев, чтить память о подвиге которых она так ревностно и торжественно обещала. «Из трех тысяч погибших в войну Героев Советского Союза немногие имели детей. На амбразуры бросались, в основном, те, кто не познал отцовства и потому не осторожничал, не берег себя. И потому Держава могла бы взять на учет всех детей погибших героев и позаботиться о них», — недоумевает и ныне Александр Никитович.

Чтобы помнили…

Впрочем, в Державе жили люди, которые хотели помнить — и помнили. В 1958 году министр обороны Родион Малиновский навечно зачислил в списки 81-го полка, к тому времени уже называвшегося Севастопольским гвардейским, младшего лейтенанта Ивана Вдовенко и лейтенанта Никиту Гомоненко. За годы войны полк «дал» стране 18 Героев Советского Союза и двух — дважды Героев, но только летчики Вдовенко и Гомоненко были навечно зачислены в его состав. Александр Никитович знает, почему. Родион Малиновский сдерживал тогда, в 41-м, натиск врага на левом берегу Днепра, давая возможность эвакуироваться людям и эшелонам с заводским оборудованием. И экипаж бомбардировщика, остановившего на несколько дней наступление противника, позволил уйти за линию фронта тысячам наших людей.

В том же 1958 году комиссар полка, в то время дислоцированного под Минском, написал заметку в «Красную Звезду» о героическом экипаже, павшем смертью храбрых под Днепропетровском. Феофила Егоровна прочитала ее. Завязалась переписка. Семью пригласили погостить в полк. Александр Никитович и сейчас вспоминает, как тепло и гостеприимно принимали их… Слова о вечной памяти были излишни… Сын героя понял это, когда побывал в музее полка, у монумента, на котором было высечено имя отца, и в его комнате. В ней стояли две кровати — командира экипажа Ивана Вдовенко и штурмана Никиты Гомоненко. И сын героя, нашедшего вечный покой в водах Днепра, понял, что вечная память все-таки существует, и не смог сдержать слез.

А в 1967 году семью Гомоненко пригласили в Днепропетровск, на открытие памятника экипажу, разорвавшего в августе 41-го вражескую переправу. Александр Никитович узнал, что инициаторами создания памятника стали осевшие в Днепропетровске однополчане его отца, в том числе командир полка Омельченко. Они пришли к Владимиру Ошко, первому секретарю Ленинского райкома партии, руководившему территорией, над которой вел свой последний бой экипаж бомбардировщика, и, рассказав о подвиге летчиков, предложили установить им памятник. Настоящий патриот и гражданин, Владимир Петрович с энтузиазмом отнесся к предложению фронтовиков. Памятник создавался, что называется, всем миром. В работе принимали участие коллективы всех крупных предприятия района — завода имени Бабушкина, ДЗМО, Петровки, строительных трестов. На их плечи легли основные затраты по созданию обелиска.

Открытие памятника в мае 1967 года в парке имени Ленина, сейчас Молодежном, стало заметным событием для города. На церемонии присутствовало более 15 тысяч человек, главным образом, тружеников Ленинского района. В честь героев отсалютовали гудками Петровка, другие заводы. А когда с монумента ниспадало покрывало, военные самолеты сделали «горку» как раз над обелиском. И Александр Гомоненко не удержался и заплакал. Ему было тогда 26 лет — почти столько, сколько отцу, когда он шагнул в бессмертие.

Тогда же Александр Гомоненко встретился с Владимиром Ошко. «Где живете, кем работаете?» — спросил Владимир Петрович сына Героя. «Инженер, окончил Харьковский политехнический, дочери три месяца, живем в общежитии», — ответил Александр Никитович. Владимир Ошко нахмурился, задумался.«А переезжайте-ка к нам. Жилье дадим», — предложил первый секретарь. И Александр Гомоненко, не раздумывая, согласился. Но не только обещанное жилье повлияло на его решение. «Я решил жить возле памятника отцу, — сказал Александр Никитович автору этих строк. — Чтить его память и по возможности напоминать людям о подвиге тех, кому мы обязаны победой над фашизмом и свободой своей Родины…»

Увы, напоминать об этом приходится уже и с чувством недоумения и горечи. К памятнику героическому экипажу постепенно зарастает народная тропа. И вряд ли бы кто-нибудь вспомнил о 100-летии Героя Советского Союза Никиты Гомоненко, если бы не его сын, предложивший землякам почтить подвиг бессмертного экипажа возложением цветов к обелиску в Молодежном парке. В двухстах метрах от обелиска прямо по прямой расположен другой памятник — воинам 152-й стрелковой дивизии, освобождавшей Днепропетровск. На 70-летие освобождения здесь было организовано масштабное шоу — реконструкция битвы за Днепр. Сын Героя Советского Союза, погибшего за Днепропетровск, наблюдал за всем этим со стороны, стоя у памятника своему отцу. Его забыли пригласить на торжество.