Петр Долженко написал об армии, физтехе и строительстве Павлограда

Первая любовь впоследствии оказалась народной артисткой Грузии

Нелегкое босоногое детство в греческом селе Спарта на Кубани. Безграмотные родители, отец — сапожник, мать — колхозница. Самое острое воспоминание детства — чувство голода. Ему шел четвертый год, когда почти вся Кубань, где ежегодно собирались богатейшие урожаи, оказалась в числе голодающих территорий страны.

Жизнь не успела как следует наладиться — началась война, а затем снова голодный 1947-й год. Спасаясь от безысходной нищеты, семья решает перебраться в Абхазию. Здесь жили тоже не богато, зато не голодали. Петр, как старший в семье, ходил за три километра в рыбхоз на разгрузку барж с хамсой, приносил домой по два-три ведра рыбы. Мать пропускала хамсу через мясорубку, смешивала с кукурузной или соевой мукой и пекла очень вкусные оладьи. Рыбу жарили, продавали, меняли на базаре на муку, сахар, соль, хлеб.

В юности не сидится на месте. Когда земляки-кубанцы посоветовали наняться пастухом в ближайшее горное селение, юноша согласился без колебаний.

— Однажды хозяин мне говорит: «Педро, давай сегодня домой пораньше, будет много-много гость и кунак. И самый главный гость — внучка из Тбилиси, на артист учится», — вспоминает Петр Иванович. — Пригнал я стадо пораньше. Во дворе стояли арбы, ишаки, лошади в нарядной сбруе. Мужчины были в черкесках с кинжалами за поясом, женщины в длинных цветастых платьях.

Его тоже усадили за стол. Когда рог с вином пустили по кругу, встретился взглядом с внучкой хозяина. Наутро он погнал отару дорогой, ведущей в гору, где находился хозяйский двор. Надеялся снова увидеть ее. Она появилась, но прошла мимо него, сидящего на пне с тетрадкой и карандашом в руке. Потом что-то вернуло ее.

— Что это ты пишешь? — спросила удивленно.

— Стихи, — несмело прозвучало в ответ.

А потом она назначила ему свидание возле амбара, где лежит старое большое бревно. Сказала, чтобы приходил, когда первый раз закричит ишак. Встречи были короткими, минут 5—10. Три или четыре дня трепетного счастья — он так и не поцеловал ее ни разу.

Подошли к концу летние каникулы, ей надо возвращаться в Тбилиси.

— А кем ты хочешь быть? — спросила девушка на прощанье.

— Хочу научиться писать. Только не знаю, получится ли…

— Получится! Не все же тебе пастухом быть, — красавица-горянка слегка хлопнула его по плечу.

— Я поеду в город и обязательно буду учиться, — пообещал он ей.

Прошли годы. Позади работа в судоремонтных мастерских, учеба в ФЗУ в Туапсе, служба в армии на Чукотке. Как-то в их дивизию привезли кинофильм «Стрекоза» Тбилисской киностудии. В главной роли — Лейла Абашидзе. В ней он узнал внучку горца, у которого служил пастухом. Три дня крутили фильм, и все три раза он ходил на него, заново переживая чувство своей первой любви. Вспомнил и о данном ей слове учиться.

В своей автобиографической повести Петр Долженко посвящает отдельную главу народной артистке Грузинской CCР и Чечено-Ингушетии Лейле Абашидзе. Собирается найти ее адрес, чтобы послать книгу вот с такой дарственной надписью: «Госпожа Лейла Михайловна, пастух Педро сдержал свое слово».

Чуть было не пострадал из-за Берии

Между тем служба на Чукотке продолжалась. Отдельный взвод, в котором служил Петр Долженко, охранял крупное бензохранилище. Зимой донимали жгучие морозы и колючая пурга. При части были нарты с упряжкой из девяти собак. Этот экипаж обеспечивал олениной армейский пищеблок. С огромным ездовым псом Куцым завязалась крепкая дружба. В голосе рассказчика звучат ностальгические нотки:

— С Куцым мы, можно сказать, были неразлучны. Я обычно становился на лыжи, брал в одну руку поводок, в другую лыжную палку, давал команду: «Куцый, вперед!», и мы мчались в поселок в магазин, где продавали спирт, консервы, хлеб и другие продукты.

Армейская служба на Чукотке могла бы закончиться весьма плачевно, да он и сам тогда чувствовал — не сносить ему головы. А дело было так. Перевели солдата на строительство военного аэродрома в Анадыре. Одновременно он работал в редакции дивизионной газеты. Казус случился в столовой. Дурачась, Петр замахнулся на сослуживца ложкой с кашей. Липкий ком попал аккурат на портрет Берии, висевший на стене. Под смех и улюлюканье он вытер кашу носовым платком. А на следующий день пришел патруль, с солдата сняли ремень, погоны и через весь военный городок повели на сопку, где располагалась «кутузка». Трое суток только вода и хлеб.

— На четвертый день приходит патруль и говорит: «Выходы, наказаний кончился». Я спрашиваю, что случилось, и слышу в ответ: «Берию расстрелялы, а тэбе выпустили».

Поездное радио объявило: «Станция «Днепропетровск». времени на раздумья не было…

И вот демобилизация. С деревянным солдатским чемоданом и нехитрыми пожитками добрался поездом до Москвы. Четкого ответа на вопрос, куда дальше, не знал, но в кармане лежало приглашение в судостроительный техникум Феодосии.

В поезде Москва — Симферополь не выпускал из рук алгебру Киселева. На него обратил внимание парень с верхней полки.

— Солдат, ты почему не спишь?

— Да вот готовлюсь поступать.

И тут попутчик поведал, что в Днепропетровске открылся новый факультет, физтех называется. И что там самая высокая стипендия в Союзе, для демобилизованных из армии еще и льготы предоставляются. А в поездном репродукторе уже звучит: «Станция «Днепропетровск». Времени на раздумья не было.

Нашел университет. При сдаче документов секретарь приемной комиссии, мужчина в белом чесучовом костюме, недвусмысленно покачал головой, увидев тройку в аттестате абитуриента. Мол, смелый солдат. На физтех тогда поступали в основном отличники и медалисты.

Многое в армии за четыре года подзабылось, а времени на подготовку к поступлению практически не было. Однако сдал все экзамены и тут узнает, что для зачисления ему не хватает одного балла. Огорчение было очень сильное, но выручил случай. Комендант общежития Мария Ивановна, которая помогла солдату с ночлегом в первый день его пребывания в незнакомом городе, снова проявила участие.

Она повела его в деканат, на двери которого было написано: «Декан Варич». Женщина зашла в кабинет, а через некоторое время последовало приглашение зайти и Долженко.

— Не дотянул маленько? Хочешь учиться?— спросил седой человек. — Ладно, только гляди, не подведи!

Через два дня в конце списка зачисленных, не по алфавиту, была добавлена фамилия Долженко. Как сейчас помнит, подошел к окну и заплакал. Тут звучит объявление: «Кто зачислен — завтра в колхоз». Ах, как все складывается кстати! В кармане — ни гроша. В тумбочке общежития только один помидор и кусочек черного хлеба.

Много дорог пройдено, а пристанью стал Павлоград

Разбросало физтеховцев по разным уголкам Союза. Мощно развивалось ракетостроение. Петр Долженко получил назначение в Пермь на одно из режимных предприятий. В Павлоград попал в конце 60-х. На Павлоградском механическом заводе был одним из заместителей легендарного Виталия Михайловича Шкуренко.

Потом началось строительство завода технологического оборудования и специнструмента для потребностей ракетостроения — ПЗТО. Долженко с первых дней руководил возведением производственных зданий и жилья для рабочих предприятия. Дело шло трудно. Строительство жилого дома, считай, на голом пространстве — удовольствие не из дешевых, а подводить к нему коммуникации втрое дороже самого дома. Да и вопрос с городскими властями не решался. Поэтому директор распорядился до всех согласований пока заложить лишь фундамент, но сразу четырех домов. Тут же последовал вызов на коллегию министерства, где прозвучало обвинение в использовании средств не по назначению. Мол, первый готовый дом стал бы стимулом для поступающих на завод людей.

— Это идиотизм — строить жилье без коммуникаций, — в гневе произнес Долженко и уже в перерыве написал заявление об уходе с занимаемой должности.

Со временем уже при других директорах были построены и ПЗТО, и одноименный жилмассив. Но когда сегодня видишь пустующие корпуса некогда мощного промышленного предприятия, жаль становится не только государственных средств, но и человеческих усилий, оказавшихся напрасными. Но микрорайон живет, есть в нем тепло, свет, газ, вода. П. Долженко — один из его жителей. Каждый раз, когда водитель автобуса объявляет его остановку — ПЗТО, у Петра Ивановича екает сердце. Много лет прошло, а помнится, как и все остальное на его интересном жизненном пути.