Научите мою глухую внучку играть на скрипке

Предчувствие не обмануло: врожденная глухота

Счастье — это когда родятся здоровые дети. Кажется, что так и должно быть, как же иначе? Когда у Лены родилась дочка, радости не было предела. Все складывалось замечательно. В просторной квартире отца, бывшего военного, хватало места и ей с ребенком, и мужу. И гулять с Анечкой было где — прямо перед их девятиэтажкой расположился скверик с детской площадкой, зелеными аллеями, уютными скамейками.

Молодая мать старалась чаще вывозить дочку на свежий воздух. Созвонятся с женой брата, детей в коляски — и на улицу.

— Стала я замечать, — рассказывает Елена Дмитриевна, — племянница Настенька спит и моя Анюта спит, они почти ровесницы. Но при шуме машины племянница вздрагивает, а моя продолжает спать, на шум никак не реагирует. В полгода мы пошли к врачу. Говорю доктору, меня, мол, беспокоит ситуация со слухом у ребенка. А мне в ответ: «Не выдумывайте, ваш ребенок нормально развивается. Растите дальше!».

Однако тревога не отступала. Гремели игрушками, окликали голосами — в ответ молчание, которое усиливало отчаяние, убивало робкую надежду. Но мать продолжала ходить с ребенком по врачам, сердцем чувствуя неладное. Ее снова успокаивали: «Не переживайте, мамочка. Ребенку и года нет, а вы так много от него хотите. И говорить будет — всему свое время».

Это сейчас она хорошо понимает, как важен был в ее случае фактор времени. А тогда Елена просто полагалась на врачей, пока ей не посоветовали обратиться к сурдологу. Там и услышала то, что больше всего боялась услышать: «У вашего ребенка врожденная глухота».

Чем измерить отчаяние? Криком? Слезами? Горе оглушило, лишило воли. Но, откричав, отплакав, поняла, что, кроме нее, дочке никто не поможет. Ей надо расти, найти себя в обществе. Это и стало для матери той мощной мотивацией, которая давала ей силы звонить во все колокола, стучаться во все двери.

— Ходили мы и по бабкам, и по дедкам. По много раз ездили в Москву, Киев, Ленинград. Всюду нам советовали не надеяться на чудо, а начинать усиленно работать. Мне очень помогли курсы ведущего научного сотрудника московского центра «Дошкольное детство» им. Запорожца Эмилии Ивановны Леонгард, которая разработала свою собственную методику по развитию речевого слуха.

Лишь бы руки не опустились…

В Москву приходилось ездить по четыре раза на год, консультировались с центром по телефону. Главное условие успешной реализации рекомендованной методики состояло в том, чтобы ребенок постоянно находился с матерью.

Тут и настал момент, когда надо было решать вопрос с работой. Добираться до стройуправления, в котором Елена работала инженером производственно-технического отдела, приходилось долго и с пересадками. Выматывалась изрядно. К чести руководства, ей предложили брать работу на дом, а уже в определенные дни приезжать с отчетом.

Так прошло три месяца. Работу все же пришлось оставить. Муж работал, а она с дочкой в обвешанной табличками со словами и картинками квартире занималась с Анечкой. Из слов сначала это были только существительные, потом появились глаголы. Мама медленно с расстановкой произносила слова, а дочка внимательно смотрела на ее губы.

Пример этой удивительной женщины доказывает, что проблемы глухих детей на девять десятых не медицинские, а педагогические. И к успеху приведет не чудотворство медицинских специалистов, а активное, трудоёмкое соучастие родителей в жизни своих малышей. Елена просто разрывалась на части в этом своем соучастии в развитии ребенка — она водила дочку в музыкальную школу, на танцы, в цирковую студию.

Во время очередной поездки в Москву успехи Анечки и, естественно, мамы, оценили, посоветовав отдать девочку в детский сад. В специализированный или обычный — решать предстояло родителям.

Кстати, там же, в Москве, и подсказали: «Да у вас, в Днепропетровске, есть просто супердетсад для слабослышащих и глухих детей».

— Сейчас этот садик находится на ул. Косиора, — говорит Елена Дмитриевна. — Я пошла туда. Детки только-только проснулись, меня же поразила тишина. Обычно когда объявляется подъем, стоит шум-гам, раздаются детские голоса. А здесь — беззвучный мир.

И она сказала себе: ее дочь будет ходить в обычный детсад и общаться со здоровыми детьми. Но когда она приходила в очередное воспитательное учреждение, ей всякий раз под тем или иным благовидным предлогом отказывали.

А тем временем занятия с дочкой не прекращались ни на один день, как не прекращались попытки устроить ее в детский коллектив. И однажды повезло. Женщина обратилась в детсад Днепропетровского производственного швейного объединения «Днепр», где заведующая Ольга Александровна без единого вопроса, как будто она каждый день принимает глухих детей, не отказала. Аня походила в садик два года, речь ребенка существенно улучшилась. К своим шести годам в словарном запасе малышки было примерно 150 слов, значение которых она понимала и могла произносить. Когда стали набирать детей в первый класс, девочка пошла в обычную школу.

В школе к ней относились без всяких поблажек, с одноклассниками выстроились вполне дружеские и теплые отношения.

— Мы остановились на девятиклассном образовании, — продолжает свой рассказ Елена Дмитриевна, — решив, что сейчас дочке нужнее всего специальное обучение, нужна профессия.

С красным дипломом Аня закончила художественное училище по специальности гончар-живопи­сец, по окончании которого ей предложили работу преподавателя петриковской росписи. С помощью слухового аппарата, который помогает лучше улавливать звук, удавалось нормально общаться, во всяком случае, больших проблем при этом не возникало. Решив, что училища дочке мало, Елена Дмитриевна оплачивает дальнейшую ее учебу в частном университете, где готовят дизайнеров по рекламе.

Сегодня Аня работает по специальности в фирме, изготавливающей мебель. Она замужем за человеком с подобной проблемой. Но Сергей не считает себя инвалидом, тоже найдя свое достойное место в обществе. Оба супруга — вполне социально адаптированные личности. К тому же, они очень красивая пара.

Стучите — и вам откроют

— Когда моя Анюта родила Диану, да и перед этим, мы опасались того, что все может повториться с внучкой. Ребенку было около года — мы отправляемся на консультацию в Киев. Там нам снова ставят неутешительный диагноз. Сказать, что мы очень расстроились, — не сказать ничего.

Елена Дмитриевна до мельчайших подробностей помнит ту поездку.

— Вокруг нас засуетились. Стали сразу предлагать слуховой аппарат за девять тысяч гривен. Но я уже однажды пережила подобную беду, и кое в чем научилась разбираться. Сам по себе слуховой аппарат не решает проблемы. Он не помогает, только усиливает звук, а не восстанавливает рецепторы. Нужна была операция с использованием имплантантов — системы электродов, обеспечивающих восприятие звуков и речи путем электрической стимуляции слухового нерва.

Операция сложная и дорогостоящая — 28 тыс. евро. Раньше такие операции проводились за бюджетные средства. Но и сегодня определенное количество операций проводится за счет государства. Однако из-за экономических трудностей в стране финансирование недостаточное и не всем удается попасть в число прооперированных.

Двухлетняя Диана была одной из десяти малышей, отобранных по показаниям для операции. Спустя два года после операции девочка так начала тараторить, что бабушка, млея от счастья, едва успевала отвечать на ее вопросы.

В пять лет она привела внучку в музыкальную школу, сказав при этом без обиняков: «Научите мою глухую внучку играть на скрипке!». Педагог Виктория Вадимовна Кузьменко, может, и удивилась такой заявочке, но виду не подала. Спокойно рассказала, что обойтись только скрипкой не получится — все будет, как у всех: и фортепиано, и сольфеджио, и хор. А потом в свои неполные шесть лет Диана пошла в обычную школу. Сегодня она учится в третьем классе. Девочка показывает свой дневник — восьмерки, девятки, десятки.

Но беда одна не ходит. С рождением второй внучки, Инессы, тоже чуда не произошло. На этот раз медики сказали сразу: «Становитесь в очередь на операцию». Стать, конечно, можно, но где взять 28 тысяч евро? Было большое сомнение в том, что выделят деньги на операцию еще и второго ребенка. Тем более, что финансирование этой программы почти прекратилось.

— Однажды школу для глухих детей посетил Александр Юрьевич Вилкул, который в то время был губернатором, — говорит Елена Дмитриевна.— Он так проникся бедой детей, что после этого в области изыскали средства на 6 имплантантов. Срочно нуждающихся в операции детей имелось намного больше. Создали специальную комиссию, она должна была отобрать таких детей, для которых операция не оказалась бы бесполезной.

Дело в том, что прооперированному ребенку нужна обязательная индивидуальная комплексная реабилитация. Мало ребенку вставить в ухо дорогостоящий аппарат. 2—3 года после операции родителям с ним нужно упорно работать. Поэтому когда перед членами комиссии появилась Елена Дмитриевна с Инессой, которой только исполнился годик, хирург сурдоцентра на Космической Владимир Березнюк заметил начальнику облздрава Валентине Гинзбург, возглавлявшей комиссию:

— Здесь деньги не будут выброшены на ветер. В ребенка будут вложены все силы. И даже больше!

К сожалению, есть случаи, когда после имплантации из-за отсутствия необходимой поддержки и помощи ребенок так и не понимает речь и не может говорить.

Но в нашем случае в одном лице мать и бабушка, не окунулась на дно семейного горя, а наполнила безмолвный мир своих родных самоотверженной мелодией любви и победила, подарив им радость жизни.

…На улице крепчал мороз, а в этой днепропетровской квартире было уютно и тепло. Дети носились по комнатам, расшалившаяся Инесса показывала свои игрушки, называя зверушек по именам. Диану бабушка попросила исполнить что-нибудь на скрипке. Зазвучали вариации Генделя, затем мелодия песни Дмитрия Кабалевского. А потом всех позвали на кухню пить чай, где на столе красовался домашний пирог. Как раз вовремя пришел с работы и отец семейства. Красавица Анечка разливала по чашкам ароматный чай. Тихую радость излучали глаза нашей необыкновенной героини.