Вадим Новинский: "Ни войны, ни мира". Минские соглашения четыре года спустя

Вадим Новинский назвал причины, почему мир на Донбассе так и не наступил.

Вадим Новинский, народный депутат Украины:

Знаменитая формула Льва Троцкого: "Ни войны, ни мира!", характеризирующая отношение большевиков к Брест-Литовскому мирному договору 1918 года, вполне применима и к той ситуации, которая сложилась после февраля 2015 года – после подписания в Минске соглашения о мирном урегулировании ситуации на Донбассе, а также после того, как выработанная в этом соглашении формула достижения мира легла в основу резолюции Совета безопасности ООН. Прошло четыре года со дня подписания "вторых Минских соглашений". По международной классификации у нас – полузамороженный конфликт: активные наступательные или оборонительные операции не ведутся, линия противостояния зафиксирована и не передвигается. Но при этом практически ежедневно гибнут люди, в том числе и мирные жители, а градус напряжения в отношениях между сторонами не спадает.

Минские договоренности, казалось бы, сформулировали достаточно четкую дорожную карту достижения мира на Донбассе, в стране и в регионе: прекращение огня, принятие необходимых законов, предоставление Донбассу особого статуса в рамках Украины, проведение выборов, возврат Украине контроля над всей протяженностью государственной границы. Но оказалось, что Минские договоренности стали утопией: мир так и не наступил. И этому есть несколько причин.

Причина первая

Несамостоятельность политиков. В войне на Востоке Украины существуют не только силы ООС (АТО) и вооруженные формирования самопровозглашенных республик. За каждой стороной стоят интересы больших мировых игроков. Украина находится под протекторатом США. "ДНР" и "ЛНР" – откровенно марионеточные образования, политика которых полностью подчинена России. И, соответственно, конфликт на Востоке Украины – это экстраполяция конфликтных отношений между Вашингтоном и Москвой. Именно там лежат ключи к миру.

К сожалению, США не являются участниками ни Нормандского, ни производного от него Минского процесса, а Германия и Франция в конфликте не являются бенефициарами, а только лишь сторонами, заинтересованными в решении собственных экономических и политических вопросов. Попытки некоторых политиков сегодня предложить – в качестве замены Нормандского формата Будапештским (с участием США, России, Великобритании и Украины) также наталкиваются на проблему: на подобный формат не согласится Россия, поскольку по факту она будет находиться в состоянии "трое против одного".

Ни одна международная конференция по будущему Украины не может обходиться без двух основных игроков в данном конфликте. И отсутствие за столом переговоров в Минске в феврале 2015 года Соединенных Штатов (равно как и отсутствие госсекретаря США в феврале 2014 года в числе тех министров иностранных дел, которые давали гарантии урегулирования ситуации в Украине в дни Майдана), делает Минские договоренности уязвимыми и неэффективными.

Причина вторая

Она проистекает из первой. Несамостоятельность позиций Киева, Донецка и Луганска делает невозможными прямые переговоры между центрами противостояния. На практике это выливается в формулу: "А с кем там разговаривать?" и в апелляцию к нелегитимности (Киев считает нелегитимными самопровозглашенные республики, Донецк и Луганск – нелегитимной "киевскую хунту"). На деле же это ни что иное, как попытки прикрыть невозможность переговорного процесса без разрешения свыше – либо из-за океана, либо из-за "поребрика".

История мировых конфликтов знает немало ситуаций, когда для разрешения кризиса приходилось идти на прямые переговоры с сепаратистами – ради достижения мира. Самый яркий пример: переговоры Шарля де Голля с лидером алжирских повстанцев Ахмедом бен Беллой в Эвиане в марте 1962 года. Всесильный де Голль не спрашивал ни о том, кого представляет бен Белла, ни кто ему выписал мандат, ни какова его легитимность. Он понимал: "операция по наведению конституционного порядка в Алжире" (эту войну французы признали войной только в 1999 году) обернулась многочисленными жертвами, она велась уже восемь лет, и кто-то должен был взять на себя ответственность за то, чтобы принять возможно и непопулярное, но необходимое решение – сесть за стол переговоров с сепаратистами. У де Голля было мало критиков подобного шага? За период с 1961 по 1969 год он пережил 31 покушение. Но принес мир Франции.

Причина третья

Отсутствие доверия между сторонами конфликта. Сегодня никто не верит в то, что после выполнения условий Минского договора стороны будут сохранять лояльность друг к другу и уважать базисные позиции друг друга. Ведь за пять лет конфликта между конфликтующими сторонами накопились не только взаимная злоба, агрессия и претензии (более 10 тысяч погибших – это автоматически сотни тысяч родных и близких, которые не простят противоположную сторону и будут винить ее в убийствах). Сформировалось различие в мировоззрении. Приход на Донбасс украинской власти с попытками украинизации и "глорификации" ОУН и УПА, насильственной декоммунизацией и переписыванием истории многими по ту линию фронта (в том числе истинными сторонниками воссоединения с Украиной) воспринимается как угроза. Политика "ломания через колено" в церковных вопросах – с насильственным насаждением "ПЦУ" – только добавляет масла в огонь. Официальный Киев делает все для того, чтобы углубить линию противостояния, а не создать предпосылки для усиления проукраинских настроений на Донбассе. Сюда же запишите и продолжающуюся блокаду Донбасса.

Причина четвертая

В мае прошлого года в Загребе я спросил у бывших премьер-министра Хорватии Ядранки Косор и у экс-министра иностранных дел Весны Пусич: "У нас многие говорят о "хорватском сценарии" решения конфликта на Донбассе. А в чем заключалась формула успеха для хорватов? В чем именно состоял реальный "хорватский сценарий" достижения мира?". Ответ меня поразил. Они не говорили о всячески превозносимой в Украине операции "Буря" (кстати, пример попустительства со стороны западных государств и неспособности миротворцев ООН предотвратить беззаконие). Они говорили о необходимости наличия воли у политиков для обеспечения предусловий мира между теми, кто не носит оружие: на линии разграничения создавались рынки, магазины, клубы, главной целью которых была интенсификация диалога между мирными жителями Хорватии и Сербской Краины. Возможно ли нечто подобное представить у нас?

Причина пятая

На поверхности лежит ответ на вопрос: кто должен получить мандат на организацию мирного диалога на Востоке Украины. Есть единственный институт, который в равной степени имеет представительство как в Украине, так и на неподконтрольных территориях (и даже в Крыму). Этот институт обладает высоким уровнем доверия со стороны граждан и имеет опыт решения сложных задач в условиях, когда политики оказывались бессильны. Это – Украинская Православная Церковь. Пример того, как в декабре 2017 года стараниями Блаженнейшего Митрополита Онуфрия состоялся массовый обмен пленными, показателен. Но тогда успех Церкви решили быстро забить откровенными провокациями с отказом от отпевания представителя иной конфессии в Запорожье и попытками раскачивания ситуации вокруг Киево-Печерской Лавры. Но вместо согласованных действий между властью и Церковью мы видим абсолютно враждебную государственную политику по отношению к Церкви.

Причина шестая

Возможно, все банально и просто? Возможно, украинской власти не нужен Донбасс? Но она боится в этом признаться? Возвращение неподконтрольных территорий – это дополнительные 3 – 3,5 миллиона граждан, 2,5 – 3 миллиона избирателей, почти 10% от общего количества, которые ни за что не будут голосовать за силы нынешней коалиции. Отсюда и ритуальные камлания о мире и реинтеграции Донбасса с параллельными действиями, которые отдаляют мир и углубляют раскол.

Мир – это и восстановление украинской экономики, в первую очередь ее промышленного потенциала. Но нужна ли сильная украинская промышленность Европе? Особенно на фоне политики деиндустриализации, проводимой Европейским Союзом в восточноевропейских странах в момент их вхождения в ЕС? Чем больше промышленных объектов Украине придется закрыть, тем большей будет сумма компенсаций, которые Брюссель будет вынужден выплатить Украине по мере углубления интеграции. Или власть, проталкивая изменения в Конституцию относительно курса на членство в ЕС и НАТО, не знала об этом нюансе? А так война решает вопрос удешевления процедуры интеграции – один из неформальных аргументов, который используют наши дипломаты в кулуарных спорах с брюссельскими чиновниками.

Война на Востоке Украины – это возможность не допустить снятия санкций с России, а также аргумент в отношениях между Вашингтоном и европейскими государствами, козырь в большой геополитической игре.

Война – это способ наживы для барыг внутри украинской власти, которые зарабатывают миллионы и миллиарды – на поборах на блок-постах, на контрабанде, на военных тендерах, на торговле оружием на "черном рынке".

По сути причина невыполнения Минских договоренностей проста: слишком много тех, кому выгодно продолжение войны. Слишком разрознены те, кто готов выступить за ее прекращение. Социологи говорят, что 70% граждан Украины выступают за прекращение войны. Но тон задают тех 30%, для которых война стала смыслом и способом жизни.

Те, кто говорят, что Минские договоренности не работают, попросту не хотят, чтобы они работали. Кому-то не нравится мысль о том, что придется идти на некую форму компромисса. Кто-то не хочет потерять выгоду от нынешнего положения дел. Кто-то боится новой политической действительности, при которой не будет войны как фактора воздействия на умы избирателей и когда нельзя будет списать провалы в экономике и социальной политике на боевые действия.

Минские договоренности можно дорабатывать, модернизировать, вводить туда новые вводные – миротворцев ООН, новых посредников для переговоров и т.д. Но сама формула является универсальной. Но нельзя надеяться на то, что дорожную карту, начертанную в Минске четыре года тому назад, кто-то пройдет вместо нас и обеспечит мир без нашего участия. В 1995 году в Дейтоне уже решили проблему мира для Боснии и Герцеговины. Спросите у боснийцев – они довольны результатом? Хотя мы уже в шаге от дейтонского варианта, когда вопрос будущего Украины решается политиками других стран без участия самой Украины.

Другое дело: нужны политики, которые могут проявить волю, возможно, пожертвовать своим рейтингом и – не взирая на крики разного рода популистов и ура-патриотов, на гневные протесты со стороны влиятельных западных посольств, на угрозы международных шантажистов организовать "третий Майдан" и "цветную революцию!" – пойти на переговоры с теми, кто контролирует ситуацию на неподконтрольном Донбассе. Если, конечно же, те, кто сидят в административных зданиях в Донецке и Луганске, не побоятся точно так же противопоставить свою волю позиции популистов и псевдо-патриотов.

Я верю в то, что в результате выборов 2019 года к власти в Украине придут политики, способные проявить волю, мудрость, умение выстраивать компромиссы и способность принести долгожданный мир. Люди, которые могут поставить национальные интересы выше интересов внешних игроков. Люди, которые прекратят позорную практику бизнеса на крови.