Хирург Александр Зеленюк: Оперировать приходилось в машине, а проводить обход в окопах

Александр Зеленюк, хирург Института гастроэнтерологии, провел в АТО год. О своих военных буднях он рассказал корреспонденту «Зори».

Бывало, что линии фронта не существовало

Прошлой весной молодой хирург-аспирант Александр Зеленюк отбыл на военные сборы. В это же время был подписан указ о частичной мобилизации, которая коснулась и его. Остался в 25-й воздушнодесантной бригаде, где уже за время сборов прикипел душой ко всем ребятам.

— Именно тогда я понял, что должен служить. Есть у десантников хороший девиз «Кто, если не мы!», — вспоминает Александр. — И с чистой совестью ушел служить Родине. Тогда мы еще не знали об АТО…

Были у Зеленюка три ротации. Служил военным хирургом. Впервые их забросили в Славянск и Красный Лиман, там с коллегой обслуживали около 150 человек. Далее штурм Дебальцево: количество личного состава тогда увеличилось, цифра перевалила за 200, правда и докторов стало больше. После этого в составе 25-й бригады попали в окружение под Шахтерском, успешно выдержали шесть дней артобстрела.

Крайняя ротация — под Авдеевкой. Вдвоем с коллегой-анестезиологом обслуживали 400 с небольшим человек. Это батальон и штурмовая группа, а также 93-я бригада в Авдеевке. К ним за помощью обращались и местные жители, так как больница не функционировала — там не было света и воды.

— Тяжело воевать, когда нет четкой линии фронта. Ты вроде бы находишься в тылу, но здесь же могут появиться вражеские войска и начать обстрел. Я хорошо это почувствовал, когда мы были в окружении под Шахтерском, — делится Александр. — Там вообще не существовало линии фронта, 25-я бригада взяла штурмом Дебальцево, после чего отправилась выполнять следующую задачу — занять высотку между Шахтерском и Торезом, там мы попали в окружение.

Как это случилось, до сих пор понять не может. Шесть дней автоперевязочная с 40 литрами кислорода находилась между бензовозом и штабной машиной, то есть жили на пороховой бочке в прямом смысле этого слова. Многие медработники были ранены. А вот стрелок-санитар Андрей Литвиненко погиб — он тащил на себе бойца, и пуля попала в лопатку в область сердца…

Информационная блокада

— Мы с удивлением обнаружили, что на территории, подконтрольной ДНР и ЛНР, совершенно отсутствуют украинские теле- и радиоканалы, — продолжает свой рассказ Александр Зеленюк. — Украина проиграла информационную войну, которую Россия начала вести задолго до конфликта. Местные жители рассказывали, что несколько лет назад, когда все массово переходили на кабельное телевидение, между жителями восточных регионов стоял неравнозначный выбор: подключить украинские каналы за деньги либо же русские бесплатно. Выбор людей очевиден. Поэтому мало кто из них владеет хоть какой-то информацией об Украине. Да мы и сами, когда были на блокпосту в Славянске, нашли «украинское» — краматорский радиоканал. Но он оказался полностью пророссийским, мы называли его «Сепар FM».

Боевые будни военного хирурга

Быть хирургом в мирной жизни, где тебя ждет стерильная операционная, необходимые лекарства и освещение, — это одно. Но когда оперируешь в машине, где едва хватает воды, чтобы перекипятить инструменты, а потом проводишь обход прямо в окопах, — это уже совсем другая реальность.

— В АТО я был начальником операционно-перевязочного отделения медицинской роты 25-й бригады, — рассказывает Александр. — Моя основная функция заключалась в оказании хирургической помощи раненым и больным. Причем как на поле боя, так и вне его. Хотя в тех условиях доктор мало чем отличается от обычного солдата: там нет белых халатов или красных крестов на головных уборах, медик на войне — это главная мишень. В категорию особого риска также попадают пулеметчики и снайпера, которых пытаются вывести из строя в первую очередь.

Рабочее место хирурга в полевых условиях, по рассказам Александра выглядит так: небольшая автоперевязочная — машина, на основе «Газ-66», внутри которой есть операционный стол, два операционных софита, рукомойник, генератор. Работают два доктора. Пропускная способность автоперевязочной 50—60 раненых в день. Это средняя цифра. Бывало и больше, и меньше.

Живут врачи в палатке-автоперевязочной. Это такой себе «домик», который на дугах крепится к машинам скорой помощи. Но это небезопасно, потому перебирались в окопы, а когда окопы переполнялись ранеными солдатами, жили под машиной.

— Специфика службы медработника такова: если есть работа, мы располагаемся внутри нашей маленькой мобильной операционной, так было в Авдеевке, — вспоминает хирург Зеленюк. — Наша группа пошла на штурм, а мы находились в двух километрах от линии фронта, то есть до нас долетали снаряды и пули, но тем не менее, мы были хоть в каком-то укрытии. При необходимости я находился непосредственно на поле боя. Если ранят бойца рядом со мной, а такое случалось неоднократно, я, не смотря ни на что, оказываю ему посильную помощь на месте. После чего, если есть возможность, бойца эвакуируют, если нет, а такое случается чаще, он остается в походной клинике — прямо в окопах. Там производится обход, ставят капельницы. За время моей службы удалось спасти около 300 раненых. К сожалению 124 бойца были убиты.

К мирной жизни возвращение непростое

— В одном из боев возле меня разорвалась граната, получил контузию. 16 марта, через год после начала службы, я демобилизовался. И туда больше не собираюсь, — говорит Александр. — Пока я отдавал долг Родине, жизнь ушла вперед, она разительно изменилась. Поэтому сейчас ее нужно догонять, планировать новые цели и шагать к ним.

После того, как постоянно находишься в грохоте и дыме, тебя пугает тишина — нервно ждешь очередного взрыва. Ты не понимаешь, как люди могут улыбаться и радоваться жизни, когда за каких-то 200 километров отсюда, эта жизнь ничего не стоит. Тебе кажется абсурдом ситуация, когда из крана течет так много воды в то время, как кто-то делит последние ее капли. Возвращаться в этот мир очень трудно, должно пройти время — для кого-то месяц, кому-то, наверное, не хватит и года.

— Я понял, что хочу ребенка, хочу закончить диссертацию, вернуться на работу в институт гастроэнтерологии, где сохранилось мое рабочее место. А еще хочу помогать людям. Мы со знакомыми ребятами, которые, как и я, недавно демобилизовались, хотим создать общественную организацию, которая будет защищать наши права и помогать в реабилитации после боевых действий. А также планируем проводить курсы для тех, кто хочет ехать в зону АТО.